Заключенные российских тюрем о том, почему они продолжают бунтовать и резать себе вены
Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) в конце января назвала лучшие тюрьмы 2014 года по бытовым условиям и техническому оснащению. При этом в конкурсе участвовали только те учреждения, в которых не было зафиксировано тяжких преступлений. К сожалению, не всем выпадает шанс отбывать наказание в образцовой тюрьме. Нередко заключенные попадают в такие условия, когда речь идет не столько об условиях содержания, сколько о выживании человека. «Лента.ру» побеседовала с осужденными и правозащитниками, которые рассказали, через что приходится пройти людям, оказавшимся в российской тюрьме.
В 2006 году Руслан Латыпов сел на восемь лет. Тогда ему было 24 года. Первые четыре года он отбывал в ИК-24 города Озерска, а в 2010 году его перевели в ИК-6 города Копейска — ту самую, где в ноябре 2012 года заключенные устроили бунт, протестуя против пыток и систематических поборов.
«Самое мягкое, на что можно было рассчитывать, это избиение. Причем бить старались по гениталиям, чтобы доставить максимальные страдания. В шестой колонии били током, прикрепив оголенные провода к конечностям, при этом человека подвешивали за руки на решетке, которая отделяет основное помещение карцера от входной двери. Я так по 18 часов висел», — голос собеседника в телефонной трубке на удивление спокойный. Вот уже полчаса он рассказывает мне о своей жизни в колонии, а я не могу понять, как человек, переживший такие страдания, может спокойно о них говорить.
Полтора года из восьми лет Руслан провел в условиях штрафного изолятора (ШИЗО), при том что по закону это наказание могут назначить максимум на 15 суток.
Все это время он подвергался побоям и издевательствам со стороны сотрудников колонии.
Избиения и другие издевательства над заключенными, по словам Руслана, были нормальной практикой в обоих учреждениях. Поводом для истязаний могло стать что угодно, будь то незначительное нарушение режима, отказ отдавать деньги или жалоба на условия содержания.
По словам Руслана, сотрудники копейской колонии были весьма изобретательны, придумывая новые способы истязаний.
«Закрепляли на ушах динамики от автомобильных сигнализаций и включали, а потом выходили из помещения и заполняли его перцовым газом, — рассказывает он. — Вдохнуть невозможно, все дерет, кашель до рвоты. Потом, когда газ осядет, они снова входят, снова бьют и опять пускают газ. Летом, когда жара 30-градусная, окна и двери камер плотно закрывали, так что люди от жары и духоты сознание теряли. А зимой, когда мороз минус 30, наоборот, могли открыть все двери и на улицу, и в камеры. Чтобы не замерзнуть, приходилось прижиматься вплотную к трубам отопления, а они горячие. У меня после этого вся спина, все бока в ожогах были».
Камера штрафного изолятора
Заключенных в копейской колонии могли на несколько дней лишить пищи, а медицинская помощь, по словам Руслана, в большинстве случаев не оказывалась вовсе. Помимо физических страданий заключенные подвергались и психологическому давлению. В порядке вещей, говорит бывший заключенный, было включить в ШИЗО на полную громкость какую-нибудь музыкальную композицию, например «Голубая луна» или песни из мультиков, и проигрывать ее непрерывно целый день.
В ИК-24, по словам Латыпова, ситуация мало чем отличалась от ИК-6.
Его били деревянными молотками по коленям за то, что он добивался положенного по нормам питания. «Мне потом после освобождения пришлось операцию делать, чтобы колено спасти, — рассказывает Руслан. — Причем если в шестой колонии старались бить так, чтобы следов не оставалось, то в Озерске, в закрытом городе, они вообще ничего не боялись. Туда же нельзя внезапно приехать с проверкой, пропуск в город надо заранее заказывать. Пока то да се, заключенного спрячут где-нибудь на производстве, и никто его не увидит».
* * *
Олег Аржанухин отбывал 7,5 лет за мошенничество и растрату в ИК-13 Саратовской области. На момент вынесения приговора в 2008 году ему было 47 лет.
«О том, что творится в ИК-13, рассказывали еще в пересыльной тюрьме, — говорит Олег. — Ничего хорошего эти рассказы не обещали. В это учреждение свозили людей по заказным делам из Москвы и там вымогали с них деньги, выбивали нужные показания и явки с повинной. Раскрываемость там была лучше чем на любом "радио милиции". Но и трупов было много. Рассказывали, что в худшие времена, в 2002-2003 годах счет шел на десятки. Я застал там четыре администрации, и каждый раз с приходом нового руководства ситуация повторялась».
По словам Олега бывали периоды, когда ситуация в колонии становилась почти нормальной. Вымогательства и побои обычно прекращались после каких-нибудь резонансных случаев, когда информация о случившемся выходила за пределы колонии. Но затишья были не долгими. Через 2-3 месяца все возвращалось на круги своя.
Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) в конце января назвала лучшие тюрьмы 2014 года по бытовым условиям и техническому оснащению. При этом в конкурсе участвовали только те учреждения, в которых не было зафиксировано тяжких преступлений. К сожалению, не всем выпадает шанс отбывать наказание в образцовой тюрьме. Нередко заключенные попадают в такие условия, когда речь идет не столько об условиях содержания, сколько о выживании человека. «Лента.ру» побеседовала с осужденными и правозащитниками, которые рассказали, через что приходится пройти людям, оказавшимся в российской тюрьме.
В 2006 году Руслан Латыпов сел на восемь лет. Тогда ему было 24 года. Первые четыре года он отбывал в ИК-24 города Озерска, а в 2010 году его перевели в ИК-6 города Копейска — ту самую, где в ноябре 2012 года заключенные устроили бунт, протестуя против пыток и систематических поборов.
«Самое мягкое, на что можно было рассчитывать, это избиение. Причем бить старались по гениталиям, чтобы доставить максимальные страдания. В шестой колонии били током, прикрепив оголенные провода к конечностям, при этом человека подвешивали за руки на решетке, которая отделяет основное помещение карцера от входной двери. Я так по 18 часов висел», — голос собеседника в телефонной трубке на удивление спокойный. Вот уже полчаса он рассказывает мне о своей жизни в колонии, а я не могу понять, как человек, переживший такие страдания, может спокойно о них говорить.
Полтора года из восьми лет Руслан провел в условиях штрафного изолятора (ШИЗО), при том что по закону это наказание могут назначить максимум на 15 суток.
Все это время он подвергался побоям и издевательствам со стороны сотрудников колонии.
Избиения и другие издевательства над заключенными, по словам Руслана, были нормальной практикой в обоих учреждениях. Поводом для истязаний могло стать что угодно, будь то незначительное нарушение режима, отказ отдавать деньги или жалоба на условия содержания.
По словам Руслана, сотрудники копейской колонии были весьма изобретательны, придумывая новые способы истязаний.
«Закрепляли на ушах динамики от автомобильных сигнализаций и включали, а потом выходили из помещения и заполняли его перцовым газом, — рассказывает он. — Вдохнуть невозможно, все дерет, кашель до рвоты. Потом, когда газ осядет, они снова входят, снова бьют и опять пускают газ. Летом, когда жара 30-градусная, окна и двери камер плотно закрывали, так что люди от жары и духоты сознание теряли. А зимой, когда мороз минус 30, наоборот, могли открыть все двери и на улицу, и в камеры. Чтобы не замерзнуть, приходилось прижиматься вплотную к трубам отопления, а они горячие. У меня после этого вся спина, все бока в ожогах были».
Камера штрафного изолятора
Заключенных в копейской колонии могли на несколько дней лишить пищи, а медицинская помощь, по словам Руслана, в большинстве случаев не оказывалась вовсе. Помимо физических страданий заключенные подвергались и психологическому давлению. В порядке вещей, говорит бывший заключенный, было включить в ШИЗО на полную громкость какую-нибудь музыкальную композицию, например «Голубая луна» или песни из мультиков, и проигрывать ее непрерывно целый день.
В ИК-24, по словам Латыпова, ситуация мало чем отличалась от ИК-6.
Его били деревянными молотками по коленям за то, что он добивался положенного по нормам питания. «Мне потом после освобождения пришлось операцию делать, чтобы колено спасти, — рассказывает Руслан. — Причем если в шестой колонии старались бить так, чтобы следов не оставалось, то в Озерске, в закрытом городе, они вообще ничего не боялись. Туда же нельзя внезапно приехать с проверкой, пропуск в город надо заранее заказывать. Пока то да се, заключенного спрячут где-нибудь на производстве, и никто его не увидит».
* * *
Олег Аржанухин отбывал 7,5 лет за мошенничество и растрату в ИК-13 Саратовской области. На момент вынесения приговора в 2008 году ему было 47 лет.
«О том, что творится в ИК-13, рассказывали еще в пересыльной тюрьме, — говорит Олег. — Ничего хорошего эти рассказы не обещали. В это учреждение свозили людей по заказным делам из Москвы и там вымогали с них деньги, выбивали нужные показания и явки с повинной. Раскрываемость там была лучше чем на любом "радио милиции". Но и трупов было много. Рассказывали, что в худшие времена, в 2002-2003 годах счет шел на десятки. Я застал там четыре администрации, и каждый раз с приходом нового руководства ситуация повторялась».
По словам Олега бывали периоды, когда ситуация в колонии становилась почти нормальной. Вымогательства и побои обычно прекращались после каких-нибудь резонансных случаев, когда информация о случившемся выходила за пределы колонии. Но затишья были не долгими. Через 2-3 месяца все возвращалось на круги своя.
